Комната 23<<<=====

Коридоры, кажущиеся бесконечными, наконец, явили взору заветную дверь с золоченым номерком "99". Лекс уже положил ладонь на ручку и хотел было войти, но замер. Из комнаты доносился тихий, мечтательный голос Дана. Что именно он говорил разобрать было нельзя, но это неважно. Блондин просто слушал слабый шепот. Его губы тронула улыбка.

Постояв так еще минутку, Лутер рискнул открыть дверь. Фигура Вермина в халате возвышалась в проеме окна. Длинные волосы спускались темным водопадом на мягкую ткань. Тонкий, лишенный напряжения изгиб обнаженных ног. Тихие нашептывания и взгляд, устремленный в звездное небо.

Еле слышно, чтобы не спугнуть эту чарующую атмосферу, мужчина произнес:
- Если бы знал, принес бы шампанское...
В воздухе было что-то до боли трогающее, заставляющее задержать дыхание. И молчать. Любоваться им. Таким по-детски нежным сейчас. И разве угадаешь сейчас в этом сказочном мальчике того, кем он был на самом деле? Да ни в жизнь.

Лекс опустился на стул возле самой двери, плотно прикрыв последнюю. Здесь, куда не падал тусклый свет от ночника, он мог не скрывать своего взгляда. Не похотливого и не с желанием, не отеческого и не дружеского. Что было в этом взгляде? Едва ли на этот вопрос смог бы ответить сейчас и сам Лутер. . .

- Ну, на Черного Плаща я едва ли похож...разве что Черные Брюки? - Лекс тихо засмеялся и вышел из сумрака. Обведя взглядом комнату, он облюбовал кресло у самого ночника и принял непринужденную позу.
- Правда, как видишь, и те мокрые... - немного разочарованно добавил мужчина,  наблюдая за собой потемневшие от стекающей с него дождевой воды дорожки на ковре. Вздохнув и сказав себе, мол, высохнет, он уперся подбородком в основание ладони.

Вид у Лекса был довольно сонный. Видимо, сказывался насыщенный день. Он уже и не помнил, чем занимался утром, с кем пересекался. Забыл он и о заветной папочке с договором купли-продажи, документами на право собственности etc.

- Разве что-то должно случиться, чтобы я захотел тебя увидеть?

На самом деле, вопрос был скорее риторическим. Сам Лутер на него давно уже ответил. Ему не нужна была причина. Это было забавно. Обычно действия молодого адвоката всегда отличались логичностью, причинностью и обдуманными потенциальными следствиями. Если бы он думал сейчас об этом, то остался бы сильно недоволен собой. Не сказать, чтобы Лекс был столь требовательным к себе, просто суть у него была явно консерваторская, не приемлющая никаких изменений.

Лекс абсолютно безропотно следил как с него стягивают брюки, тягают над креслом и закутывают в халат. Халат, к слову, был неимоверно теплый и мягкий. Что-что, а комфорт Лутер любил больше всего на свете. Поэтому он всегда готов был расшибиться в лепешку, лишь бы заработать побольше денег и потратить оные на очередной предмет роскоши. Материалист? Отнюдь. Просто вот в таком мягком халате и о высоком думалось куда более лучше, чем в ядовитой синтетике, которую братья наши желтые, они же китайцы, распространяют по всему миру.

- Конечно, у меня был повод. Я отмечал удачную сделку... - Лекс растягивал слова и в такт им водил пальцами по обнаженному бедру склонившегося над ним Дана, - еще у меня напряженная работа...я хотел расслабиться... - совсем невинный взгляд уставился в глаза Вермина, в то время как совсем не невинные руки шаловливо ухватили брюнета за ягодицы. Уже предчувствуя реакцию друга, мужчина поспешил занять его губы поцелуем.

Вермин был одним из немногих (если не единственным) человеком, с которым Лекс чувствовал себя, что называется, как дома. Не нужно было притворяться, скрывать что-либо, прятать эмоции в самые глухие и темные закоулки души. Ему можно было полностью доверять. Он был семьей. Правда, кем конкретно, Лутер бы затруднился ответить: слишком неоднозначные отношения между..."родственниками". "Ваш Пентагон - одна большая деревня, где все друг другу родственники и сплошной инцест" - цитата загадочного кумира Лекса пришла ему на ум, отчего он невольно улыбнулся в поцелуй. "Не все и не всегда..." - парировал блондин, хотя собеседником сейчас был уже он сам. Хотя, кто не говорил сам с собой?

На пару мгновений окунулся в омут пьянящих поцелуев, принимая сладкие ласки. Упивается вкусом желанных губ, мешая нежность с легкими укусами. Почувствовал тонкую ладонь на своей шее, судорожно вдохнул. Губы изогнула улыбка. Дан никогда не выпускал ситуацию из своего контроля. Это и нравилось в нем до безумия. Умение тонко и изящно взять власть, несмотря на занимаемую позицию.

- Разве я посторонний?..

Лекс не узнал собственного голоса. Теперь он больше походил на хрип, не то от пережатых дыхательных путей, не то от возбуждения. Скорее, обе причины были верны. Вот Вермин ослабил хватку и мужчина глубоко вздохнул. Все та же улыбка отражалась на его губах.

Брюнет медленно поднялся, выпрямляясь во весь рост. Контуры его фигуры светились в тусклых лучах ночника, смягчались, подчеркивались. Он был почти Аполлоном. Высокий, стройный, с тонкими плавными изгибами. Почти аристократическая пластика. Мужчина невольно залюбовался другом, мысленно проклиная в мыслях плохое освещение. Он готов был под электрической дугой рассматривать каждый сантиметр этого тела. Просто смотреть...не касаясь.

Но вдруг фигура начала удаляться, уходя в дверной проем в сторону кухни. Лутер успел только тихо чертыхнуться и, заворачиваясь в полы халата, проследовать за другом.
- У тебя есть желание что-то приготовить? В таком случае, я полностью полагаюсь на твой вкус... Только не отрави меня.
На последнем слове Лекс хохотнул, усаживаясь, наконец, за стол.

Мужчина улыбнулся доверчивости Дана. Вроде взрослый уже, а все как ребенок. Так по-детски надувает губки и хмурится. То ли и правда такой, то ли специально строит из себя маленького мальчика. Лекс умилялся. В нем впервые за долгое время проснулся отцовский инстинкт. "Вот и зачем мне жена, дети, когда есть такое чудо?"

Вдруг захотелось обнять его, крепко прижать к груди и никуда больше не отпускать. Защитить от всех врагов, проблем и даже от плохой погоды. Подарить ему улыбку и сохранить ее. Лутор прикрыл глаза, стараясь подавить в себе желание заключить в объятия мальчишку.

- Нуууу...не обижайся...я же шучу...

Извинения прозвучали с абсолютной долей искренности, каковыми они и были в самом деле. Лекс никак не хотел обидеть друга. Но приметив вернувшуюся ворчливость, он облегченно выдохнул. Не обиделся. На губах блондина вновь заиграла улыбка.

Внезапные маневры Вермина заставили удивленно поморгать, что Лекс и делал - моргал на покачивающиеся бедра парня. На расстоянии вытянутой руки. "Он издевается..." Мужчина вынул из халата пояс и легонько шлепнул Дана по очаровательному заду. Конечно, вид строгого отца ему сейчас принять не удалось (не особо хороший актер, особливо когда перед глазами разворачивается такое действие), но взгляд был более, чем многоговорящий.

- Ты не отвлекайся...от курочки...дорогой...

Лекс изогнул бровь, принимая на колени друга, прогибающегося словно кошка, которая выпрашивает сметану. Но удивление быстро сменилось на довольную улыбку, а руки обвили тонкую обнаженную талию. Плавные скольжения пальцев по тонкой коже,  подрагивающей под мягкими ласками.

- Ну, что тебе рассказать...такого...увлекательного... - он на мгновение задумался и создал видимое впечатление, что его осенило, - конечно! Помнишь эту проклятую газетенку, Викиликс? Я до прихода к тебе с нашей певичкой, Лартером..мм...говорил. Он, ко всеобщему сожалению ни черта не знает. Хотя, его участие я все же не исклю...

Мужчина оборвался на полуслове. От касания Дана по телу пробежала волна дрожи. Лекс судорожно вдохнул, ощущая как его шея покрывается узорами из влажных дорожек. Выдав сдавленный стон в момент укуса, блондин инстинктивно прижал к себе Вермина властным движением рук. "Мальчишка...да что за игры на ночь глядя..."

Запустив пальцы в длинные темные волосы, Лекс оттянул парня назад, отпустив немигающий, почти хищный взгляд. Что-то сказать сейчас - было бы ошибкой. Поэтому мужчина молчал, выжидающе смотря на друга...друга? Далеко не все друзья балуются подобным соблазнением. А может по этой причине он и оказался сейчас в этой комнате?..

Легкая улыбка в уголках губ говорила о довольно странном (в подобной-то обстановке) спокойствии, некоторой загадочности и...ожидании. Поддаться на уловки этого мальчика - означало проиграть. Лекс ждал, ждал пока он сам сорвется, чтобы потом уже отбросить в сторону свою непоколебимую уравновешенность. Завладеть Вермином можно было лишь тогда, когда он захочет сам и ни минутой раньше. Он мог извиваться вокруг, шептать разные нежности, обжигая кожу горячим дыханием, но это еще вовсе не означало, что он хочет. Это могло быть лишь желанием поиграть, подразнить партнера и...очень изящно уйти от близости. О да, в этом был весь Дан. Зная большинство из его уловок (все не знал и сам Дан), Лекс выдерживал все сексуальные атаки со стороны друга и сохранял видимую безмятежность.

- Разве тебя бы устроило то, что на это тело смотрели бы все? Представляешь, все Министерство видело бы то, что видишь сейчас ты. Никакой принадлежности. Я был бы всеобщим достоянием.. - от легких скольжений ладоней брюнета по коже начинало приятно ныть где-то внизу. Хотелось закрыть глаза, поддаваясь этим ласкам, и слушать этот соблазнительный шепот. Но Лутор по-прежнему хорошо играл свою роль холодной статуи (впрочем, не такой уж холодной...да и не такой уж и статуи..).

С каждым следующим касанием языка к разгоряченному телу, мужчина едва заметно вздрагивал, чуть сильнее сжимая в пальцах темные шелковые пряди, оттягивая их, вполне осознавая, что приносит этим боль, но искренне получая от этого удовольствие, как моральное, так и физическое.

- Еще бы заклеймил меня своим именем... - почти холодный голос, режущий воздух, словно сталь - плоть.
Эффект от боли в запястье не заставил себя ждать долго. Рука непроизвольно поддалась и пальцы ослабили хватку, выпуская шелк волос. Нисколько не изменившееся выражение лица, тот же сосредоточенный взгляд с расширенными зрачками. Одним только таким взглядом, казалось, можно съесть.

Не смея сопротивляться, Лекс потянулся к губам, захватывая их в поцелуй. Главное - не закрыть глаза. Не позволить волне желания накрыть с головой, не потерять контроля над своими действиями. Губы, знающие, как именно нужно целовать Дана, выписывали выверенные движения, действуя будто бы отдельно от своего хозяина.

Ладонь спустилась к шее, прошлась чуть вниз, отмеряя нажатием каждый позвонок, вновь вернулась наверх, под затылок, с силой сжимаясь на бледной коже. Свободная рука скользила по изгибу спины, затормозив чуть ниже поясницы, смыкая пальцы.  Не прекращая поцелуи, больше похожие на мягкие укусы, мужчина хотел было встать, но был вернут на место ступнями, упирающимися в бедра. Чуть слышно прорычав в поцелуй из-за отсутствия возможности двинуться, он жадно впился в губы, рывком прижимая наглого мальчишку к себе.

Жаркие объятия, выражающие почти весь спектр возможных сейчас значений: от возбуждения до полного всеобъемлющего обладания. Долгий взгляд в глаза в вынужденном и нежеланном перерыве между поцелуями.
- Я не собираюсь тебя отпускать. Никуда. Ни к кому.

Поддерживая Дана за бедра, он поднялся и осторожно уложил его на холодную поверхность стола. Выдержав паузу в несколько секунд, показавшуюся целым часом, Лекс позволил себе закрыть глаза. В этот же момент желание овладело им, затмевая собой рассудок. Пустившись горячими поцелуями по желанному телу парня, он вкладывал в них всю страсть, на которую был только способен. От дерзких, немного грубых ласок на коже оставались влажные краснеющие пятна.

Вновь вернуться к губам, не давать дышать, перехватывая кислород еще на подходе. Не жалея, терзать поцелуями. Скользить руками по телу, повторяя каждый изгиб до боли знакомой фигуры. Зацепиться пальцами за белье и сорвать его к чертовой матери. Не упускать похолодевшими от напряжения пальцами ни единого участка разгоряченной кожи.

Отпустить помутневшие мысли в свободное плавание подальше из головы, отключить рассудок, отдаваясь во власть с каждым мгновением все сильнее наступающего влечения. Закрыть глаза. Теперь можно.

С рычанием оторваться от желанных губ, собрав все последние усилия. Обвести взглядом все, что ему доступно. Попытаться хоть что-то разглядеть за отсутствием фокусировки.

Запустить ладони под изогнувшуюся фигуру, чуть приподнимая в пояснице, заставляя прогибаться сильнее. Гимнастам далеко до такой пластики. Прижаться губами к солнечному сплетению, улавливая стук так близко бьющегося сердца, определяя прерывистый ритм дыхания по вздымавшейся груди. Губами же провести дорожку вниз, до пупка, обводя языком округлый контур, опускаясь ниже.

Выпустить руки из-под спины, устраивая их на предплечьях, ограничивая свободу движений, вжимая в стол. Блуждать поцелуями, то быстрыми, то резко замедляющимися, по животу,  внутренней стороне бедер, намеренно обделяя вниманием самые чувствительные участки. Дразнить. Дразнить так же, как дразнит извивающийся длинноволосый соблазнитель в руках. И когда он только успел этому научиться...мальчишка...

Пальцы непроизвольно сжимаются на тонких руках парня, тихо стонущего в ночной тишине, прерываемой только звуком страстных поцелуев. Все прочие звуки ночью - просто лишние..

- Проси...

Стоны услаждали слух, распаляя желание сильнее. Воображение за закрытыми глазами рисовало все более откровенные картины (хотя куда уж откровеннее?). Мужчина умел держать себя в руках, но и у него был предел, который уже скоро должен был быть достигнут.

Едва ощутимым касанием языка по возбужденной плоти Лекс прочертил дорожку. Удовлетворенно, как можно медленнее облизнулся. Выжидать. Тянуть время, ни в коем случае не спешить. Наблюдать, как сгорает от желания распростершийся на столе парень. Коснуться легким поцелуем головки, снова уходя губами дальше от гениталий. Заставлять стонать. Выгибаться навстречу ласкам. Еще один поцелуй, как бы невзначай, и - прочь поцелуями к бедрам.

Бороться с помутнением в глазах, срывавшимся дыханием, стараясь сделать движения как можно плавнее, сглаживая резкость. Пытаться быть нежным даже в таком состоянии. Ни под каким предлогом не давать понять, что вот-вот сорвется сам.

Добившись ожидаемого эффекта, Лекс остановился и поднял глаза. Губы дернула безумная улыбка при виде щек, залитых алыми пятнами. Смутить его просто невозможно...было. Еще один долгий поцелуй напоследок был подарен покрасневшему мальчишке.

Не ожидая резкого толчка назад, мужчина едва устоял на ногах, отойдя на шаг назад. Выпрямившись во весь рост, он снова шагнул к столу. В глазах Вермина читалась ярость и нетерпение, в глазах напротив - нетерпение и уверенность. Сжав в руках плечи брюнета, Лекс впился в его губы жадным поцелуем, упиваясь солоноватым привкусом пота, выступившего от напряжения.

- Хочешь - получишь... - без тени сомнения и намеков на промедление.
Больше не противиться желанию внутри, пустив все на самотек. Властным движением прижать к себе обнаженное трепещущее тело. Настойчиво раздвинуть бедра, тут же занимая позицию между, не позволяя сомкнуть их вновь. Пройтись дрожащими пальцами по открывшейся взору промежности, останавливаясь на колечке мышц. Судорожно сглотнув, Лекс завел руки назад, подхватывая парня под ноги, и не в силах сдерживать себя дольше, рывком вошел в него.

- Безусловно... - полувыдох, полустон. Ему действительно нравилось ощущать себя внутри, в этой горячей тесноте, плотно охватывавшей возбужденную плоть. Резкие движения короткими рывками, с четкой периодичностью - точно как часы.

Поймать пересохшие губы своими, одаривая обжигающими поцелуями, столь же глубокими, как само проникновение. То и дело пропускать сдавленные стоны вперемешку с рычанием. Все сильнее впиваться пальцами в бедра, сдерживая порывы, чтобы не покалечить нежную кожу внутри. Боль была бы лишней.

Прижимаясь к трепещущей груди, срывать каждое подрагивание с горячей кожи. Чувствовать дикое возбуждение парня, так недвусмысленно упирающееся прямо в живот блондину. Бегло целовать губы, скулы, шею, ключицы - все, чего можно было коснуться, не прерываясь и не сбавляя ритм эротического танца.

- Мой... - безумный взгляд из-под опущенных ресниц сквозь полуприкрытые глаза. Взгляд, не терпящий возражений. Ни до, ни после. Никогда. Лекс больше никому не отдаст своего мальчика. Особенно теперь. Обладая им всецело.

Кровавые полосы на спине горели, добавляя жару и без того охваченного огнем желания телу. Стоны срывались с губ с каждой новой царапиной. Нетерпеливые рывки вглубь желанного тела становились более частыми и менее осторожными.

Лекс тщетно пытался восстановить сорвавшееся дыхание. Пульс бешеным ритмом отдавался в висках, выстукивая какой-то явно неприличный мотив. Глухие шлепки влажной горячей кожи при каждом проникновении разбавляли этот мотив, добавляя в него некоторую пошлость. И только какое-то внутренне ощущение не давало спустить все в похоть и голый трах.

Мужчина прильнул губами к изгибу шеи брюнета. Язык действовал сам по себе, выписывая неведомые узоры на пылающей коже, собирая с нее маленькие капельки пота. Поцелуй за поцелуем, ласка за лаской постепенно нарастало сладкое томление, полное страсти и возбуждения.

Ловить каждый стон, срывающийся с этих губ, отчаянно глушить их поцелуями, но так желая, чтобы их было больше. Хотелось слышать крики. Такие сладкие, с придыханием, горячие, почти ощутимые, они разливались бы по темной комнате, выходя далеко за ее пределы, отзываясь в бесконечных путанных коридорах Министерства глухим эхом. Эхом не пугающим, но манящим за собой, заставляющим прислушаться, к этим звукам страсти и к себе, своим желаниям, которые, наверняка, не заставили бы себя ждать.

Боль, такая острая и сладострастная, только делала действие более пикантным, с пряным привкусом обладания. Движения теряли всякий ритм, набирая скорость. Проникновение было все глубже, неумолимо приближая к логическому концу всего этого сексуального действа.

Огонь возбуждения, до сего момента охватывающий все тело, теперь собирался там, внизу живота, отчего в глазах поселилось безумие, сродни стихийному. Не последними, но заключающими фрикциями достигнуть, наконец, желанного конца, взрывающегося в глазах миллионом огней, с новой силой наполняя все окружающее пространство стонами истинного удовольствия.

Мужчина поймал пересохшие губы своими, подарив глубокий, но более мягкий поцелуй. Конец секса должен быть непременно нежным. Лекс опустил парня на стол, ослабив объятия и облокачиваясь, чтобы самому держаться на ногах. Он улыбнулся, убрал сбившиеся пряди с лица Дана, снова нежно поцеловав друга.

- Милый...а что у нас с курицей?

Взгляд выдавал наигранное беспокойство. Лекс принюхивался, словно учуял запах гари. Чуть подскочив, он подхватил рукой халат.
- Посмотри на нее! Она горит!
С этими словами Лутер убежал в ванну. Оставаться сейчас рядом с Даном означало какое-либо выяснение отношений или хотя бы объяснение всей близости. И хотя бы какие-то намеки на это. Блондин этого не любил. Да и что говорить - он, откровенно говоря, не знал. Хотел ли он, чтобы это было одиночным актом или началом серьезных отношений, - тоже было загадкой для Лекса.

Во всех этих сложных мыслях, мужчина встал под душ, что резко заставило его очнуться. "Черт!" С десять раз он проклял себя за невнимательность. Включить кипяток вместо теплой воды - это вам не шутки. Пару раз провернув кран с синим колпачком, он расслабился подставляя лицо прохладным струям.
- Дан...Дан...Дан...эх, мальчик.

Мужчина молча выслушал все слова Дана, не проронив ни слова. Да и что было говорить. В чем-то он был прав. Но только в чем-то. Лекс был не готов к романтическому продолжению их близости. Что еще ему оставалось? Потрахались и разбежались - стандартная схема, к которой он привык. Никто никогда не желал большего, да и не нужно им это было.

Закончив с водными процедурами, Лутер выключил воду и накинул полотенце на бедра. Одинокие капли стекали с волос на плечи. Долгий взгляд в зеркало, а может чуть дальше, в самого себя, или просто в отражение глаз. Ответа с той стороны запотевшего стекла так и не последовало, что совсем не было удивительным.

Лекс встал на пороге комнаты, оперевшись о косяк. Нужно было поговорить. Подобрать слова, только не оставлять все вот так.
- А что ты хотел от мужчины? Мужчины никогда не имевшего каких-либо серьезных отношений да и отношений, в принципе? никаких, кроме секса. Что ты хотел, Дан?

=> Квартира 96

Выйдя в коридор, все звуки прекратились. В основном это мужские стоны и крики. Удивительно, нашего Тирса это ничуть не смутило! Еще бы… Это уже отдельная история.
Теперь же от источника звуков была какая-то тишина. Может все закончилось и стоит повернуть обратно в комнату? Не тут-то было. Рэй услышал мужской голос. Явно что-то этому человеку не понравилось. И это слышится в тоне его голоса. Были «ахи» теперь будут крики ссоры. Что еще громче, чем стоны. Этого парень не мог допустить. Ведь он просто не сможет спать под эту ругань.
И самое удивительное то, что у общежития такие тонкие стены. Или просто соседи такие горластые?
Рэй подошел к двери и постучал. Уже решив не тянуть кота за хвост, парень просто поворачивает дверную ручку. Ручка легко поддалась.
- Дверь была не заперта? Они забыли ее закрыть или это специально?
- Я вхожу. – С этими словами, Рэй открыл дверь и шагнул внутрь комнаты. Сейчас на пороге у соседей появился парень весьма необычно выглядящий. Подробно описывать не буду, буквально в двух строчках. Белые волосы, холодный взгляд, бледная кожа, сонный и потрепанный вид, в брюках и в расстегнутой рубашке. Ах, ну да. Еще и в тапочках.
А перед Рэем вырисовывалась интересная картина. Два парня, или мужчины, один на коленях истекающий кровью, другой крепко держал какую-то веревку. Или хлыст. Короче, не так важно, когда ты сонный. Но все же. Кровь, хлыст, один злой, другой… А другой вообще не понятно.
- Опа… Приплыли. – По-идее, сейчас все должны прибывать в шоке или в ступоре. Ведь интересная получается картина Репина.
И теперь, парень тупо пялился на все это, ожидая действий со стороны мужчин.